«Подышу воздухом, разомнусь быстро, а когда вернусь — ужин уже будет готов». И пулей вылетел из своей холостяцкой квартирки на свежий воздух.
Он бодрым шагом прошел в одну сторону, свернул мимо районной поликлиники, коротко пообщался с черно-белой кошечкой, свернувшейся клубком на балконе первого этажа, и уже был на обратном пути, когда на узком тротуаре ему пришлось обогнуть даму средних лет с собачкой.
Дама была в телефоне, тускло освещавшем ее округлое лицо, собачка мелкой породы — то ли болонки, то ли еще какого пинчера — семенила на поводке на шаг впереди нее. Андрей Палыч обогнул обеих и уже готов был ускориться к своей картошке и котлетам, когда собачка вдруг залаяла, рванула в сторону и внезапно и как-то исподтишка, как часто это свойственно мелким породам собак, цапнула его за одну из ускоряющихся ног.
Укус был не сильным, но сама внезапная банальность события — гав-гав-цап со стороны предательской собачки — заставила Андрея Палыча застыть на месте.
Собачка с противным лаем спряталась за хозяйку, хозяйка по-прежнему пряталась в телефоне.
— Ваша собака укусила меня, — просто сказал Андрей Палыч.
— Что? — дама, наконец, вынырнула из телефона и как-то осоловело и пусто впотьмах посмотрела в сторону Андрея Палыча.
— Ваша собака только что укусила меня за ногу, — членораздельно, как на уроке, повторил Андрей Палыч.
Собачка тявкнула раз-другой из-за ног хозяйки, словно подтверждая выдвинутое в ее адрес обвинение. Дама смотрела, но казалось, не видела, не понимала и дара осмысления произошедшего и речи не обретала.
— Повторяю, ваша собака только что цапнула меня вот сюда! — Андрей Палыч показал на место чуть выше лодыжки правой ноги.
— И… И что вы хотите? — наконец дама выдавила из себя.
— Что я хочу?! — Андрей Палыч не сразу нашелся, что ответить.
…В наше время все чаще и чаще встречаются люди, которые своим поведением и мышлением ставят порядочных граждан просто в тупик. Это некие сказочные «И-чо-такова-люди», отмороженные или замороженные в своих реакциях, которые выслушивают ситуацию и аргументацию и, перечеркивая все разумные попытки донести до них, будь то соседский шум по ночам, который не дает спать, или военные действия одного государства против другого, выдают на гора свое сногсшибательное и лаконичное «И?!» с тремя вопросительными и тремя восклицательными знаками. И против этого кавалерийского «И?!» порядочные граждане часто оказываются совершенно безоружными.
А что тут ответишь на это апатично-хамское «И?!»? Может, «Ау!!!» или «Агу-агу!!!» — потому что общение происходит на уровне ребенка детсада…
— Что я хочу??? — Андрей Палыч заводился все больше и больше, обдумывая, что же он хотел сказать на то, что какая-то собака его только что ухватила зубами за лодыжку, а ее хозяйка не могла сообразить, что после этого нужно сделать.
— Ну, хотя бы каких-то первичных реакций от вас… Эмоций… Извинений, предложений помощи… Повторяю, ваша собака только что укусила прохожего, а вы никак не реагируете! Как вас зовут?! Где вы живете?! Ваш телефон?! — он достал свой телефон, готовый записывать.
Дама флегматично и очумело смотрела на солидного мужчину средних лет, Андрея Палыча, только что в темном переулке укушенного ее питомцем, и, казалось, то ли не могла, то ли не умела, то ли не хотела ничего по этому поводу сказать.
«Возможно, она боится, что я какой-то аферист… или подкатываю к ней… или она просто тупая дура», — лихорадочно перебирал в уме варианты Андрей Палыч.
— Меня зовут Таисия, я живу вон в том доме, но телефон я вам не дам, — наконец недоверчиво «родила» дама с собачкой. — И я не пойму, чего вы от меня ждете?
— Таисия, вам сколько лет? Пятнадцать? Ваша собака только что укусила незнакомого человека, а вы ведете себя, как школьница у доски, не выучившая урок! — учитель в Андрее Палыче снова поднял голову и с новой силой выпрыгнул наружу.
— Я не понимаю, что вам нужно, — снова замороженно «родила» Таисия. — Хотите вызывать милицию — вызывайте. Хотите — скорую помощь. Но чем я могу вам помочь, не понимаю?!
Андрей Палыч потерял остатки потрепанного терпения и изнасилованного здравого смысла:
— Ну, какая вы тупая! Я хочу от вас того, чего хотел добиться друг моего детства Коля Остен-Бакен от подруги моего же детства, польской красавицы Инги Зайонц. Он добивался любви! — Андрей Палыч надеялся, что цитата из «Золотого теленка» вызовет какие-то ассоциации и руминации в пустой голове его вынужденного вечернего визави.
«Поистине люди тупеют на глазах и этот мир катится в тартарары!» — в сердцах думал он.
К Андрею Палычу и даме с собачкой подошла другая собаковладелица.
Примечательно, что в случае ситуаций и скандалов поблизости обывателя с разных концов пространств и территорий притягивает к ним, как магнитом. Они не могут удержаться в рамках своих гражданских дел и, помимо своей воли, со скоростью утлой шлюпки, несомой по бурному течению к этим берегам и скалам Недостающих Эмоций и Чужих Скандалов, причаливают в надежде как-то удовлетворить любопытство и разнообразить свою пресную жизнь. Этот первобытный магнит базарных площадей Средневековья сильнее их воли, их воспитания, их чувства такта.
Примечательно также, что такие любопытные обыватели после пары слов и фраз почти всегда становятся на нужную им сторону: собачники группируются с собачниками, водители маршруток — с водителями маршруток, женщины — с женщинами, а военные — с военными…
Им не нужны правда и справедливость, у них нет времени и желания разбираться в ситуациях. Всё, чего они жаждут, это сильные эмоции на безопасном расстоянии в ситуациях, не затрагивающих их, и следование «принципу своей пещеры», когда свой становится на сторону своего, даже если свой — очевидный Чудак…
— А что тут происходит? — поинтересовалась подошедшая собаколюбительница.— Вам нужна помощь? — обратилась она к несчастного вида даме с собачкой.
Дама, с глазами полными слез, то ли настоящих, то ли фиктивных, казалось, понимала примерно столько же, сколько понимала и ее собачка, уже утратившая злобный задор охранницы своей хозяйки и оборонительницы своих придомовых территорий, забившись за полы длинного пальто дамы и имея уже весьма не боевой, а жалкий, вид.
— Чего я хочу?! — уже почти орал в голос солидный мужчина, учитель в прошлом, Андрей Палыч, у которого картошка выкипала дома на плите. — Я хочу от вас эмоций! Реакций! Саморефлексий! Вот чего я хочу от вас! Как вам еще объяснить, чего хочет от вас мужчина поздним вечером в темном переулке, тем более, когда ваша собака цапнула его за лодыжку?! И потом, может, у вас собака бешеная?! Или непривитая! И ее усыпить надо, раз она кидается на людей?!
— Собака привитая. И у нее все в порядке, не обижайте мою собаку! — оживилась дама. — Это вы какой-то ненормальный, пристаете к порядочным людям.
— Вызовите милицию, — порекомендовала собаколюбительница. — Мне кажется, он пьяный.
Ситуация приобретала новые краски, непреодолимый культурно-коммуникационный барьер был размером с Китайскую стену. А на плите докипала картошка к ужину, обещая приобщить к делу не только милицию, но еще и пожарных.
Андрей Палыч, ощупав место укуса, которое начинало поднывать, устало махнул рукой и непроизвольно выдавил, словно доброй старой знакомой после приятной получасовой беседы:
— Всего хорошего, до свидания!..
И безнадежно заторопился в сторону своего подъезда…
